Современные тенденции развития концепции иммунитета
Андрей Ляхов, партнер. Международная юридическая Фирма «Integrites»
Александр Алексеенко, партнер. Международная юридическая Фирма «Integrites»
Введение
Доктрина государственного иммунитета гораздо шире, чем просто иммунитет от юрисдикции иностранных судов и включает в себя иммунитет и привилегии официальных лиц и дипломатических представителей государств и некоторые другие вопросы. Настоящая работа посвящена исключительно проблеме иммунитета от юрисдикции иностранных судов, так как иные аспекты государственного иммунитета были детально проанализированы в советской, российской и украинской международноправовой литературе.
До середины ХХ века иммунитет от юрисдикции иностранных судов практически не имел никаких исключений. Однако, с возрастанием международной экономической деятельности правительств и государственных организаций, особенно во второй половине ХХ века, стало очевидно, что неограниченное распространение суверенного иммунитета на международную экономическую деятельность (особенно в сфере международных кредитных отношений) дает государствам и государственным организациям односторонние преимущества в отношениях с частными лицами и организациями. В последние несколько лет отдельные страны СНГ (особенно Россия, Украина и Казахстан), некоторые субъекты Российской Федерации и различные государственные предприятия и организации стран СНГ начали активнейшим образом участвовать в международном экономическом сотрудничестве, в связи с чем появилась необходимость законодательно урегулировать целый ряд вопросов связанных с применением иммунитета (напр. какие организации и органы могут представлять государство, какая деятельность защищается иммунитетом, на какое имущество государства не могут быть обращены взыскания в соответствие с судебными решениями, и т.д.).
Российская (а до нее советская) доктрина, как государственного права, так и международного права, всегда придерживались мнения, что иммунитет государства является абсолютным, что соответствовало интересам и международно-правовой позиции СССР и отражало характер его внешнеэкономической деятельности. Распад СССР и смена экономической системы в начале 90ых годов привели к коренным изменениям в характере и объеме внешнеэкономической деятельности стран СНГ. В этих условиях пересмотр сферы применения государственного иммунитета представляется одной из насущных задач реформы режима правового регулирования внешнеэкономической деятельности на постсоветском пространстве . К сожалению, несмотря на то, что после распада СССР прошло почти 20 лет, эта проблема не получила должного урегулирования в законодательстве большинства стран СНГ , что зачастую приводит к спорам с участием государств.
Доктрина и судебная практика так называемых основных коммерческих юрисдикций (см.ниже) до середины ХХ века была весьма противоречивой. Так, например, хотя Верховный суд США не придал принципу абсолютного иммунитета иностранных государств и государственных образований конституционного характера, он неоднократно применял его к различным искам против иностранных государств в судах США. Однако многие наблюдатели отмечали, что применение ими “принципа иммунитета к конкретным делам в первой половине ХХ века вряд ли можно назвать последовательным”.
Возрастающая, как политическая, так и экономическая, взаимозависимость государств в современном мире, их растущая зависимость от различного рода международных экономических организаций (ЕС, Мировой Банк, ЕБРР, ЕИБ, МВФ и т.д), а также постоянно расширяющиеся объемы государственной внешнеэкономической деятельности и, как следствие этого, расширение участия государств в юридических и судебных процессах за пределами своей юрисдикции, привели к необходимости пересмотра абсолютного характера государственного иммунитета как на теоретическом, так и на законодательном уровнях. Законодательный пересмотр был вызван в конце 70х - начале 80х годов массовыми выпусками на рынки ценных бумаг суверенных долговых обязательств, которые выкупались преимущественно частными кредиторами, а также немедленной необходимостью защитить таких кредиторов от возможного отказа от возврата кредитов . Этот пересмотр развивался в направлении выделения сфер деятельности государства, природа каковых позволяет, без нарушения основных положений принципа суверенитета (включая суверенный иммунитет как одну из его составных частей), приравнять правовой статус юридических лиц, обычно пользующихся иммунитетом, к правовому статусу частных организаций, и позволить таким образом защищать интересы частных лиц и организаций в их отношениях с суверенными образованиями через обычную судебную процедуру. Первоначально эта тенденция проявилась в судебной практике ряда государств, в которых судебные решения судов определенного уровня имеют силу источника права. В англоамериканской теории и практике эта тенденция получила название “ограничение доктрины иммунитета”, хотя, на наш взгляд, более правильно было бы говорить о нерасширении применения принципа иммунитета на новые сферы внешней деятельности государств.
Нераспространение доктрины иммунитета
Понимание того, что иммунитет государств не может распространяться на всю без исключения деятельность государств начало проникать в теорию права и судебную практику в некоторых европейских государствах еще на рубеже XX века (см. напр. дело Дрейфуса и Австрийского Министерства Финансов 1918 года).
Характерно то, что в США суды долгое время (и несмотря на наличие определенной, хотя и весьма противоречивой, судебной практики) практически отказывались рассматривать дела с участием суверенных образований. Однако, в начале 50х годов количество исков, подаваемых в суды США против иностранных суверенов, выросло настолько, что Верховный Суд счел необходимым обратиться за разъяснением доктрины иммунитета в Государственный Департамент. Этот шаг Верховного Суда свидетельствует о том, что судебная система США считала доктрину иммунитета чисто международноправовым явлением, в отношении которого у Верховного Суда не всегда имелась юрисдикция. В результате в 1952 году появилось так называемое “Письмо Тэйт” Государственного Департамента США, которое ввело критерии применения доктрины государственного иммунитета в судебной практике. В соответствие с положениями этого письма иск против суверенного государства в судах США мог быть возбужден только в следующих случаях: (i) когда такое государство прямо или косвенно подчинило себя в отношении предмета такого иска юрисдикции судов США; (ii) когда оно прямо отказалось от иммунитета; или (iii) когда Госдепартамент или соответствующий суд США признал действия такого государства в качестве коммерческих, а не суверенных. Это письмо таким образом предоставило Госдепартаменту право прямого вмешательства в судебный процесс, что ставило частную сторону в судебных процессах с участием лиц, претендующих на иммунитет, в весьма невыгодное положение, поскольку позволяло Госдепартаменту прекращать судебное разбирательство путем подтверждения суду, что на деятельность ответчика распространяется иммунитет. Здесь необходимо ответить, что приблизительно с начала 60х годов Госдепартамент стремился не применять этого своего права, а оставлял решение этого вопроса на рассмотрение суда. Однако, применение этих принципов на практике столкнулось с рядом сложностей, а резкое повышение участия американского финансового капитала в финансировании суверенных займов в середине 70х годов привело к необходимости законодательного оформления этой политики правительства США. Это было сделано в Законе «Об Иностранном Суверенном Иммунитете США» 1976 года. Примеру США последовал ряд других государств.
Основные ограничения применения государственного иммунитета, введенные этими законодательными актами и судебной практикой, заключаются в разделении действий государства на суверенные деяния (деяния jure imperii) и коммерческие деяния (деяния jure gestionis) (здесь мы должны отметить, что в теории (основанной на письме Тэйт) существуют различия между делением на суверенные и коммерческие и jure imperii и jure gestionis, которые мы для целей настоящей статьи будем игнорировать ). Если в отношении деяний jure imperii государство продолжает пользоваться полным суверенитетом, то в отношении деяний jure gestionis государство приравнивается к положению иных субъектов частного права и может быть привлечено к гражданскоправовой (в странах кодифицированного права) или к частноправовой (в странах англосаксонского права) ответственности. Российское гражданское право пока не содержит такого различия, хотя Ст.124 ГК РФ содержит похожую норму, однако не устанавливающей напрямую принципа отказа от государственного иммунитета в отношении деяний jure gestionis (см.ниже).
Общий принцип классификации деятельности государств в качестве jure gestionis заключается (как показывает судебная практика и законодательные акты) в том, что иммунитет государства и государственных образований не распространяется на деятельность, которая носит частноправовой характер, за исключением случаев когда она является неотъемлемой частью действий государства публичноправового характера. Этим в частности можно объяснить определенные расхождения в классификации тех или иных деяний государства в качестве jure gestionis различными судами. Так, например, французский Высший Кассационный Суд (Cour de Cassation) в решении по делу Гуггенхайм против Государства Вьетнам признал, что контракт на поставку сигарет вьетнамской армии был актом jure imperii, а не jure gestionis, поскольку являлся частью действий государства в области обороны. Иногда для отнесения тех или иных деяний государства к jure gestionis или jure imperii применяется так называемый “тест цели деятельности”, однако, как демонстрируют решения по швейцарскому делу Объединенная Арабская Республика против Мадам Х и делу Европейского суда Итальянская Республика против Бета Холдингз СА, этот тест зачастую игнорируется в основных коммерческих юрисдикциях. В последнем из этих дел швейцарский суд (который первоначально рассматривал дело) подчеркнул, что если деяние публичного характера финансируется из частных источников, то такое деяние признается jure gestionis, и, таким образом, не защищается государственным иммунитетом.
При классификации деяний государства как jure gestionis или как jure impreii, на наш взгляд, в первую очередь следует учитывать характер действий государства (а не цель такой деятельности). Как показывает практика, все деяния jure gestionis носят экономический характер, однако не вся экономическая деятельность государства является jure gestionis. Как показывает практика, внешнеэкономическая деятельность государства может осуществляться в одной из следующих правовых форм:
(a) Займы и гарантии займов. Займы государств и государственных образований (например, субъектов Российской Федерации или ее отдельных федеральных органов) в основных коммерческих юрисдикциях признаются jure gestionis, даже если займы используются на чисто правительственные цели (например, на покрытие дефицита госбюджета или на финансирование социальных или оборонных программ) . Одним из последствий такого подхода является то, что даже в случаях когда государство- заемщик не отказывается напрямую от своего иммунитета (как например Российская Федерация при выпусках еврооблигаций в 19961997 гг.), а займ по согласию сторон регулируется правом одной из основных коммерческих юрисдикций (напр. Великобритании в нескольких выпусках Российских Еврооблигаций), суды в таких юрисдикциях или международный арбитраж при рассмотрении дел, связанных с таким займом, наиболее вероятно будут считать такой займ jure gestionis и, соответственно, незащищаемым государственным иммунитетом.
(b) Договоры на поставку товаров/ предоставление услуг или купли продажи. Положение в США с договорами куплипродажи даже военной техники было признано jure gestionis в судебном решении по делу Макдонелл Дуглас против Ирана . В Великобритании, Германии и Дании приобретение зданий для посольств было признано jure gestionis. В отсутствие судебной практики сложно сказать будут ли признаны договоры на предоставление консультационных услуг между частными организациями и государствами признаны jure gestionis, однако, если следовать принципам судебных решений США, Франции и Великобритании, то такие договоры, скорее всего, можно отнести к jure gestionis. Более сложным является вопрос о классификации договоров об оказании технической помощи в рамках программ межгосударственного сотрудничества таких как например TACIS/PHARE или USAID. Единственным судебным решением, которое может указать на вероятную позицию суда и которое нам удалось разыскать, является решение по делу Практикал Концептс против Боливии , в котором суд, сославшись на то, что в договоре содержались положения о предоставлении различного рода дипломатических, налоговых и иммиграционных привилегий, признал этот договор jure imperii. Однако, как правило, подобные договоры не содержат публично правовых элементов, поэтому данное решение навряд ли отражает общее правило. Статус подобных договоров осложняется еще и тем, что несмотря на то, что бенефициаром по ним являются государствареципиенты “технической” помощи, оплату услуг, как правило, производит организация, в рамках программы деятельности которой был заключен такой договор (так, например, оплату большинства договоров по проектам TACIS/PHARE производит Европейская Комиссия, являющаяся сама по себе межправительственной международной организацией).
(c) Лицензирование и концессии По законодательству большинства стран мира природные ресурсы являются собственностью государства (например, Ст.1.2 Закона о Недрах Российской Федерации или Ст.1 Закона о Природных Ресурсах Канады). Поэтому споры, вытекающие из отношений по выдаче, содержанию и прекращению лицензий на разработку полезных ископаемых, навряд ли будут приниматься судами к рассмотрению, как показал ряд попыток крупных нефтяных компаний США оспорить одностороннее прекращение лицензий на разработку полезных ископаемых в некоторых странах Ближнего Востока и Бангладеш или регулировать цены на них. Лицензии, выдаваемые государствами на осуществление какойлибо деятельности, не связанной с эксплуатацией природных ресурсов или иной государственной собственности, наиболее вероятно будут признаваться судами в качестве jure gestionis, как это было продемонстрировано в решении по делу ИнтерСайенс против Мозамбика, где суд отнесся к лицензии на картографические и геодезические работы как к jure gestionis.
(d) Транспортная деятельность Поскольку подавляющее большинство транспортных компаний, основное место деятельности которых находится в основных коммерческих юрисдикциях в настоящее время приватизировано, то вопрос об “иммунизации” действий государств в области транспорта встает достаточно редко. Кроме того существование Брюссельской Конвенции о Унификации Некоторых Правил Иммунитета Государственных Судов 1926 года и ряда решений судов в США и Великобритании, и недавнего решения Европейского суда по делу Райанэр делают этот вопрос, на наш взгляд, чисто академическим.
Иммунитет государственных органов, государственных образований и государственных предприятий
Как правило, полным иммунитетом пользуется только центральное (федеральное) правительство. Проблема иммунитета государственных органов, государственных образований (таких как члены федерации и их центральные органы власти и управления) и государственных (казенных) предприятий решается, как правило, на уровне национального законодательства. Так например ГК Российской Федерации предусматривает гражданскую правоспособность субъектов федерации, органов местного самоуправления и казенных предприятий (по обязательствам последних Российская Федерация несет субсидиарную ответственность). Однако, в российском законодательстве не содержится норм, прямо устанавливающих пределы иммунитета членов федерации и органов местного самоуправления. Существует только ряд норм, устанавливающих общий принцип ответственности Российской Федерации за ущерб причиненный действиями его органов (ст.ст10691071 ГК). Ограничения, налагаемые российским законодательством на порядок отчуждения государственной собственности (в частности, законодательством о приватизации), не позволяют на практике обращать судебные взыскания против государственного имущества, и позволяют только полагаться на общую норму ГК о возмещении ущерба государством (ст.115 и ст.306) Законодательство Великобритании и США содержит прямую норму, лишающую органы местного самоуправления и штаты (в США) иммунитета. Европейская Конвенция о Государственном Иммунитете (о которой более подробно см. далее) не предусматривает распространения прав иммунитета на субъекты федерации члена Конвенции, однако государствочлен может путем односторонней декларации объявить, что какаялибо из его составных частей разделяет права иммунитета государствачлена (Ст.28).
Государственные (казенные) предприятия, как показывает судебная и арбитражная практика, не пользуются иммунитетом до тех пор, пока они не осуществляют функции государственного управления или административные действия от лица государства. Великобритания и США пошли по пути законодательного ограничения иммунитета госпредприятий. Так, Ст.14(1) Закона «О Государственном Иммунитете Великобритании» устанавливает, что иммунитетом не пользуются образования, которые “отличны от органов государственного управления и правительства Государства и имеют правоспособность подавать иски или выступать ответчиком в суде”. Таким образом, при рассмотрении дела, суд должен определить, является ли потенциальный ответчик образованием, отличным от государства, и имеет ли он отдельную правосубъектность. Образования, попадающие под определение Ст.14(1), могут пользоваться иммунитетом, если: “иск относится к их деятельности в качестве суверенной власти; или если Государство ... в подобной ситуации было бы иммунитетно”. Аналогичные положения содержатся в Законе «Об Иммунитете Иностранных Суверенов США» 1976 года, основной целью которого было исключить вмешательство Государственного департамента США в судебные дела с участием иностранных государств и “деиммунизировать” “коммерческую деятельность в Соединенных Штатах”. Закон применяется к коммерческим государственным предприятиям, но не к самому государству и никак не влияет на полномочия Президента США по разрешению крупных внешнеполитических споров, как было продемонстрировано в решении Верховного Суда США по делу Джэймс и Мур против Рейгана, где суд постановил, что: “Президент США имеет исполнительные полномочия приостанавливать рассмотрение исков граждан США против иностранного государства и прекращать их рассмотрение путем введения обязательного арбитража в международном арбитражном органе” . В российском законодательстве, к примеру, этот вопрос напрямую не решен, однако, поскольку Россия является правопреемником всех международных обязательств бывшего СССР (см. Ноту Министерства Иностранных Дел России от 17 января 1992 года), который заключил целый ряд двусторонних соглашений, результатом которых была полная или частичная деиммунизация государственных предприятий СССР по их внешним обязательствам, можно полагать, что российские казенные предприятия не пользуются иммунитетом по крайней мере в тех странах, с которыми у СССР были заключены соответствующие соглашения.
Регулирование иммунитета на международно-правовом уровне
Распространение национальной законодательной практики по ограничению применения иммунитета и необходимость унифицировать правила применения иммунитета на международно-правовом уровне привели к заключению Европейской Конвенции об Иммунитете Государств 1972 года («Европейская Конвенция»), однако первым международноправовым документом, наложившим ограничения на использование иммунитета, была Брюссельская Конвенция «Об Унификации Некоторых Правил Иммунитета Государственных Судов» 1926 года («Брюссельская Конвенция»). Брюссельская Конвенция установила, что к коммерческим, принадлежащим государству, судам применяются такие же правила, как и к частным коммерческим судам (Ст.1), однако сохранила государственный иммунитет в отношении “военных судов, государственных яхт, патрульных судов, госпитальных судов, вспомогательных судов, снабженческих судов и других судов, принадлежащих или эксплуатируемых Государством и используемых Государством исключительно, когда встает необходимость Правительству осуществлять свои функции и для некоммерческой деятельности”. Брюссельская Конвенция имела большое значение для утверждения концепции нераспространения иммунитета на внешнюю коммерческую деятельность государств. Первоначально Брюссельская Конвенция была ратифицирована небольшим количеством государств (9) и вступила в действие 8 января 1937 года. На настоящее время Конвенцию ратифицировали или присоединились к ней еще 12 государств. Ни СССР, ни Украина не принимали участия в ее разработке и не присоединились к ней. Положения Брюссельской Конвенции отражали необходимость нераспространения государственного иммунитета на быстро развивавшуюся в первой половине ХХ века коммерческую деятельность государств в сфере торгового мореплавания. Значительное сокращение участия государств в торговом мореплавании к концу 50ых годов практически свели на нет сферу применения и значение этой Конвенции.
Первым по настоящему детальным международноправовым актом, положившим начало утверждению нераспространения принципа иммунитета в международном праве на коммерческую деятельность государств, является Европейская Конвенция. На момент подготовки данной статьи, по крайней мере, 8 государств (Австрия, Бельгия, Кипр, Голландия, Швейцария, Германия, Люксембург и Соединенное Королевство) ратифицировали Европейскую Конвенцию и насколько нам известно, проекты инструментов ратификации находятся на рассмотрении в Законодательных органах еще по крайней мере 3 государств (Франции, Дании и Швеции).
Основной целью Европейской Конвенции является (i) устранить полностью или частично возможность использования иммунитета государствамиучастниками для защиты от исков, предмет которых удовлетворяет требованиям Конвенции; (ii) установить принципы взаимного признания и исполнения судебных решений, вынесенных против государствачлена Европейской Конвенции судами иного государствачлена; и (iii) способствовать гармонизации правовых систем государствчленов. Европейская Конвенция, однако, не вводит принципа автоматического исполнения судебных решений против государств-членов в других государствахучастниках Конвенции (ст.20).
Европейская Конвенция предусматривает, что государствачлены не пользуются иммунитетом от судебного разбирательства в следующих случаях:
(a) если государство прямо согласилось на рассмотрение определенной категории споров судами другого Государстваучастника или если оно, хотя и не согласилось на это прямо, в ответ на предъявление иска само предъявило встречный иск (Ст.1 и Ст.2);
(b) если государство предприняло какиелибо действия в ходе судебного разбирательства, касающиеся предмета судебного разбирательства, а не просто процедурных вопросов (так, например, возражение посольства или Министерства Иностранных дел против факта возбуждения судебного разбирательства против представляемого государства в стране пребывания не будет считаться отказом от иммунитета, однако, выражение мнения по поводу фактов дела (даже если оно сделано в том же инструменте Министерства Иностранных Дел) приведет к потере права на иммунитет) (Ст3);
(c) если судебное разбирательство касается деятельности государства, которую в силу договора (как коммерческого так и трудового) оно осуществляет в стране подачи иска (Ст.4 и Ст.5);
(d) если Государствоучастник участвует с одним или более частным лицом в любом юридическом лице, зарегистрированным или имеющим основное место деятельности в государстве разбирательства спора, а спор касается отношений, возникших из такого участия между Государством и другими участниками (участником) (Ст.6);
(e) если Государство имеет на территории государства, где происходит судебное разбирательство, представительство, действующее как частное лицо в сфере промышленности, коммерции или финансов и иск (или судебное разбирательство) относится к деятельности такого представительства (Ст.7);
(f) если спор относится к интеллектуальной собственности или к недвижимому имуществу, находящемуся на территории государства, где происходит судебное разбирательство (Ст.8, Ст.9 и Ст.10);
(g) если предметом спора является причинение вреда личности или движимому имуществу (Ст.11); и
(h) если Государствоучастник в письменной форме согласилось на рассмотрение спора в международном арбитраже.
Критерии предмета спора, исключающие возможность использования иммунитета как средства защиты, установленные Конвенцией, относятся почти исключительно (кроме (a), (h) и в некоторых случаях (g)) к деяниям jure gestionis. Более того, Ст. 27(3) Конвенции прямо исключает применение Конвенции к суверенным деяниям государств участников (acta jure imprerii). Таким образом, Конвенция следует критериям, установленным в письме Тэйт и последующей судебной практикой и направлена исключительно на создание правового режима, единого для различных субъектов международной экономической деятельности.
Таким образом, в настоящее время как в международном праве, так и в национальных системах права, сложился достаточно последовательный подход к объему деятельности суверенных образований, защищаемых государственным иммунитетом, заключающийся в выделении достаточно узкой сферы деятельности, при осуществлении которой государства и государственные образования не могут рассчитывать на использование иммунитета в качестве средства успешной защиты от исков и судебных процессов. Эта сфера деятельности в первую очередь включает в себя участие государств на международных рынках капитала и в международной финансовой деятельности, а также участие государств в иной деятельности коммерческого характера наряду с частными лицами и организациями.
Регулирование вопросов государственного иммунитета в законодательстве Украине
На сегодняшний день Украина не является участницей ни Брюссельской Конвенции, ни Европейской Конвенции.
Вопросы государственного иммунитета в Украине урегулированы как в национальном законодательстве, так и в международных договорах.
Так, например, в соответствии с разделом 6 Гарантийного структурного соглашения между Правительством Украины и Экспортно-Импортным Банком США от 10 мая 1995 года, Украина предоставила прямое согласие на рассмотрение судебных споров, которые могут возникнуть в связи с данным соглашением в каком-либо федеральном суде США и подчинению юрисдикции такого суда.
Стоит отметить, что, согласно ст. 32 Закона Украины «О внешнеэкономической деятельности» № 959-XII от 16 апреля 1991 года, Украина (как государство) и все субъекты внешнеэкономической деятельности и иностранные субъекты хозяйствования, несут ответственность за нарушения данного или связанных с ним законов Украины и/или своих обязанностей, которые возникают из договоров (контрактов) только на условиях и в порядке, установленных законами Украины. Кроме того, Украина несет ответственность на общих и равных основаниях с другими субъектами внешнеэкономической деятельности, в случае участия во внешнеэкономической деятельности в качестве субъекта такой деятельности. В то же время, любой субъект внешнеэкономической деятельности или иностранный субъект хозяйствования имеет право подать иск против Украины как государства.
Закон Украины «О международном частном праве» № 2709-IV от 23 июня 2005 года устанавливает правило, согласно которому к частноправовых отношений с иностранным элементом с участием государств и юридических лиц публичного права также применяются правила данного закона без каких-либо исключений.
Также стоит упомянуть, что, согласно ст. 47 Кодекса торгового мореплавания Украины № 176/95-ВР от 23 мая 1995 года, правила относительно ареста судов, установленные Кодексом, также распространяются на государственные суда, которые осуществляют исключительно коммерческую деятельность.
Таким образом, украинское законодательство разделяет действия государства на jure imperii и jure gestionis, а также придерживается концепции функционального (ограниченного) иммунитета.
В связи с этим, интересным является решение Конституционного Суда Украины (решение Конституционного Суда Украины по делу № 1-40/2001 от 6 декабря 2001 года № 17-рп/2001) о признании неконституционной статьи 32 Закона Украины «О соглашениях о разделе продукции» № 1039-XIV от 14 сентября 1999 года, которая предусматривала отказ государства от судебного иммунитета, иммунитета в отношении предварительного обеспечения иска и исполнения судебного решения в соглашениях о разделе продукции с иностранными инвесторами.
Резюмируя вышеперечисленное, законодательство Украины разделяет действия государства на jure imperii и jure gestionis, и предусматривает отказ государства от иммунитета в случаях, установленных законодательством. Однако, на законодательном уровне не закреплены четкие критерии, согласно которым те или иные действия государства могут квалифицироваться как jure gestionis, что существенно затрудняет определение того, на какие правоотношения Украины распространяется/не распространяется государственный иммунитет.
Александр Алексеенко, партнер. Международная юридическая Фирма «Integrites»
Введение
Доктрина государственного иммунитета гораздо шире, чем просто иммунитет от юрисдикции иностранных судов и включает в себя иммунитет и привилегии официальных лиц и дипломатических представителей государств и некоторые другие вопросы. Настоящая работа посвящена исключительно проблеме иммунитета от юрисдикции иностранных судов, так как иные аспекты государственного иммунитета были детально проанализированы в советской, российской и украинской международноправовой литературе.
До середины ХХ века иммунитет от юрисдикции иностранных судов практически не имел никаких исключений. Однако, с возрастанием международной экономической деятельности правительств и государственных организаций, особенно во второй половине ХХ века, стало очевидно, что неограниченное распространение суверенного иммунитета на международную экономическую деятельность (особенно в сфере международных кредитных отношений) дает государствам и государственным организациям односторонние преимущества в отношениях с частными лицами и организациями. В последние несколько лет отдельные страны СНГ (особенно Россия, Украина и Казахстан), некоторые субъекты Российской Федерации и различные государственные предприятия и организации стран СНГ начали активнейшим образом участвовать в международном экономическом сотрудничестве, в связи с чем появилась необходимость законодательно урегулировать целый ряд вопросов связанных с применением иммунитета (напр. какие организации и органы могут представлять государство, какая деятельность защищается иммунитетом, на какое имущество государства не могут быть обращены взыскания в соответствие с судебными решениями, и т.д.).
Российская (а до нее советская) доктрина, как государственного права, так и международного права, всегда придерживались мнения, что иммунитет государства является абсолютным, что соответствовало интересам и международно-правовой позиции СССР и отражало характер его внешнеэкономической деятельности. Распад СССР и смена экономической системы в начале 90ых годов привели к коренным изменениям в характере и объеме внешнеэкономической деятельности стран СНГ. В этих условиях пересмотр сферы применения государственного иммунитета представляется одной из насущных задач реформы режима правового регулирования внешнеэкономической деятельности на постсоветском пространстве . К сожалению, несмотря на то, что после распада СССР прошло почти 20 лет, эта проблема не получила должного урегулирования в законодательстве большинства стран СНГ , что зачастую приводит к спорам с участием государств.
Доктрина и судебная практика так называемых основных коммерческих юрисдикций (см.ниже) до середины ХХ века была весьма противоречивой. Так, например, хотя Верховный суд США не придал принципу абсолютного иммунитета иностранных государств и государственных образований конституционного характера, он неоднократно применял его к различным искам против иностранных государств в судах США. Однако многие наблюдатели отмечали, что применение ими “принципа иммунитета к конкретным делам в первой половине ХХ века вряд ли можно назвать последовательным”.
Возрастающая, как политическая, так и экономическая, взаимозависимость государств в современном мире, их растущая зависимость от различного рода международных экономических организаций (ЕС, Мировой Банк, ЕБРР, ЕИБ, МВФ и т.д), а также постоянно расширяющиеся объемы государственной внешнеэкономической деятельности и, как следствие этого, расширение участия государств в юридических и судебных процессах за пределами своей юрисдикции, привели к необходимости пересмотра абсолютного характера государственного иммунитета как на теоретическом, так и на законодательном уровнях. Законодательный пересмотр был вызван в конце 70х - начале 80х годов массовыми выпусками на рынки ценных бумаг суверенных долговых обязательств, которые выкупались преимущественно частными кредиторами, а также немедленной необходимостью защитить таких кредиторов от возможного отказа от возврата кредитов . Этот пересмотр развивался в направлении выделения сфер деятельности государства, природа каковых позволяет, без нарушения основных положений принципа суверенитета (включая суверенный иммунитет как одну из его составных частей), приравнять правовой статус юридических лиц, обычно пользующихся иммунитетом, к правовому статусу частных организаций, и позволить таким образом защищать интересы частных лиц и организаций в их отношениях с суверенными образованиями через обычную судебную процедуру. Первоначально эта тенденция проявилась в судебной практике ряда государств, в которых судебные решения судов определенного уровня имеют силу источника права. В англоамериканской теории и практике эта тенденция получила название “ограничение доктрины иммунитета”, хотя, на наш взгляд, более правильно было бы говорить о нерасширении применения принципа иммунитета на новые сферы внешней деятельности государств.
Нераспространение доктрины иммунитета
Понимание того, что иммунитет государств не может распространяться на всю без исключения деятельность государств начало проникать в теорию права и судебную практику в некоторых европейских государствах еще на рубеже XX века (см. напр. дело Дрейфуса и Австрийского Министерства Финансов 1918 года).
Характерно то, что в США суды долгое время (и несмотря на наличие определенной, хотя и весьма противоречивой, судебной практики) практически отказывались рассматривать дела с участием суверенных образований. Однако, в начале 50х годов количество исков, подаваемых в суды США против иностранных суверенов, выросло настолько, что Верховный Суд счел необходимым обратиться за разъяснением доктрины иммунитета в Государственный Департамент. Этот шаг Верховного Суда свидетельствует о том, что судебная система США считала доктрину иммунитета чисто международноправовым явлением, в отношении которого у Верховного Суда не всегда имелась юрисдикция. В результате в 1952 году появилось так называемое “Письмо Тэйт” Государственного Департамента США, которое ввело критерии применения доктрины государственного иммунитета в судебной практике. В соответствие с положениями этого письма иск против суверенного государства в судах США мог быть возбужден только в следующих случаях: (i) когда такое государство прямо или косвенно подчинило себя в отношении предмета такого иска юрисдикции судов США; (ii) когда оно прямо отказалось от иммунитета; или (iii) когда Госдепартамент или соответствующий суд США признал действия такого государства в качестве коммерческих, а не суверенных. Это письмо таким образом предоставило Госдепартаменту право прямого вмешательства в судебный процесс, что ставило частную сторону в судебных процессах с участием лиц, претендующих на иммунитет, в весьма невыгодное положение, поскольку позволяло Госдепартаменту прекращать судебное разбирательство путем подтверждения суду, что на деятельность ответчика распространяется иммунитет. Здесь необходимо ответить, что приблизительно с начала 60х годов Госдепартамент стремился не применять этого своего права, а оставлял решение этого вопроса на рассмотрение суда. Однако, применение этих принципов на практике столкнулось с рядом сложностей, а резкое повышение участия американского финансового капитала в финансировании суверенных займов в середине 70х годов привело к необходимости законодательного оформления этой политики правительства США. Это было сделано в Законе «Об Иностранном Суверенном Иммунитете США» 1976 года. Примеру США последовал ряд других государств.
Основные ограничения применения государственного иммунитета, введенные этими законодательными актами и судебной практикой, заключаются в разделении действий государства на суверенные деяния (деяния jure imperii) и коммерческие деяния (деяния jure gestionis) (здесь мы должны отметить, что в теории (основанной на письме Тэйт) существуют различия между делением на суверенные и коммерческие и jure imperii и jure gestionis, которые мы для целей настоящей статьи будем игнорировать ). Если в отношении деяний jure imperii государство продолжает пользоваться полным суверенитетом, то в отношении деяний jure gestionis государство приравнивается к положению иных субъектов частного права и может быть привлечено к гражданскоправовой (в странах кодифицированного права) или к частноправовой (в странах англосаксонского права) ответственности. Российское гражданское право пока не содержит такого различия, хотя Ст.124 ГК РФ содержит похожую норму, однако не устанавливающей напрямую принципа отказа от государственного иммунитета в отношении деяний jure gestionis (см.ниже).
Общий принцип классификации деятельности государств в качестве jure gestionis заключается (как показывает судебная практика и законодательные акты) в том, что иммунитет государства и государственных образований не распространяется на деятельность, которая носит частноправовой характер, за исключением случаев когда она является неотъемлемой частью действий государства публичноправового характера. Этим в частности можно объяснить определенные расхождения в классификации тех или иных деяний государства в качестве jure gestionis различными судами. Так, например, французский Высший Кассационный Суд (Cour de Cassation) в решении по делу Гуггенхайм против Государства Вьетнам признал, что контракт на поставку сигарет вьетнамской армии был актом jure imperii, а не jure gestionis, поскольку являлся частью действий государства в области обороны. Иногда для отнесения тех или иных деяний государства к jure gestionis или jure imperii применяется так называемый “тест цели деятельности”, однако, как демонстрируют решения по швейцарскому делу Объединенная Арабская Республика против Мадам Х и делу Европейского суда Итальянская Республика против Бета Холдингз СА, этот тест зачастую игнорируется в основных коммерческих юрисдикциях. В последнем из этих дел швейцарский суд (который первоначально рассматривал дело) подчеркнул, что если деяние публичного характера финансируется из частных источников, то такое деяние признается jure gestionis, и, таким образом, не защищается государственным иммунитетом.
При классификации деяний государства как jure gestionis или как jure impreii, на наш взгляд, в первую очередь следует учитывать характер действий государства (а не цель такой деятельности). Как показывает практика, все деяния jure gestionis носят экономический характер, однако не вся экономическая деятельность государства является jure gestionis. Как показывает практика, внешнеэкономическая деятельность государства может осуществляться в одной из следующих правовых форм:
(a) Займы и гарантии займов. Займы государств и государственных образований (например, субъектов Российской Федерации или ее отдельных федеральных органов) в основных коммерческих юрисдикциях признаются jure gestionis, даже если займы используются на чисто правительственные цели (например, на покрытие дефицита госбюджета или на финансирование социальных или оборонных программ) . Одним из последствий такого подхода является то, что даже в случаях когда государство- заемщик не отказывается напрямую от своего иммунитета (как например Российская Федерация при выпусках еврооблигаций в 19961997 гг.), а займ по согласию сторон регулируется правом одной из основных коммерческих юрисдикций (напр. Великобритании в нескольких выпусках Российских Еврооблигаций), суды в таких юрисдикциях или международный арбитраж при рассмотрении дел, связанных с таким займом, наиболее вероятно будут считать такой займ jure gestionis и, соответственно, незащищаемым государственным иммунитетом.
(b) Договоры на поставку товаров/ предоставление услуг или купли продажи. Положение в США с договорами куплипродажи даже военной техники было признано jure gestionis в судебном решении по делу Макдонелл Дуглас против Ирана . В Великобритании, Германии и Дании приобретение зданий для посольств было признано jure gestionis. В отсутствие судебной практики сложно сказать будут ли признаны договоры на предоставление консультационных услуг между частными организациями и государствами признаны jure gestionis, однако, если следовать принципам судебных решений США, Франции и Великобритании, то такие договоры, скорее всего, можно отнести к jure gestionis. Более сложным является вопрос о классификации договоров об оказании технической помощи в рамках программ межгосударственного сотрудничества таких как например TACIS/PHARE или USAID. Единственным судебным решением, которое может указать на вероятную позицию суда и которое нам удалось разыскать, является решение по делу Практикал Концептс против Боливии , в котором суд, сославшись на то, что в договоре содержались положения о предоставлении различного рода дипломатических, налоговых и иммиграционных привилегий, признал этот договор jure imperii. Однако, как правило, подобные договоры не содержат публично правовых элементов, поэтому данное решение навряд ли отражает общее правило. Статус подобных договоров осложняется еще и тем, что несмотря на то, что бенефициаром по ним являются государствареципиенты “технической” помощи, оплату услуг, как правило, производит организация, в рамках программы деятельности которой был заключен такой договор (так, например, оплату большинства договоров по проектам TACIS/PHARE производит Европейская Комиссия, являющаяся сама по себе межправительственной международной организацией).
(c) Лицензирование и концессии По законодательству большинства стран мира природные ресурсы являются собственностью государства (например, Ст.1.2 Закона о Недрах Российской Федерации или Ст.1 Закона о Природных Ресурсах Канады). Поэтому споры, вытекающие из отношений по выдаче, содержанию и прекращению лицензий на разработку полезных ископаемых, навряд ли будут приниматься судами к рассмотрению, как показал ряд попыток крупных нефтяных компаний США оспорить одностороннее прекращение лицензий на разработку полезных ископаемых в некоторых странах Ближнего Востока и Бангладеш или регулировать цены на них. Лицензии, выдаваемые государствами на осуществление какойлибо деятельности, не связанной с эксплуатацией природных ресурсов или иной государственной собственности, наиболее вероятно будут признаваться судами в качестве jure gestionis, как это было продемонстрировано в решении по делу ИнтерСайенс против Мозамбика, где суд отнесся к лицензии на картографические и геодезические работы как к jure gestionis.
(d) Транспортная деятельность Поскольку подавляющее большинство транспортных компаний, основное место деятельности которых находится в основных коммерческих юрисдикциях в настоящее время приватизировано, то вопрос об “иммунизации” действий государств в области транспорта встает достаточно редко. Кроме того существование Брюссельской Конвенции о Унификации Некоторых Правил Иммунитета Государственных Судов 1926 года и ряда решений судов в США и Великобритании, и недавнего решения Европейского суда по делу Райанэр делают этот вопрос, на наш взгляд, чисто академическим.
Иммунитет государственных органов, государственных образований и государственных предприятий
Как правило, полным иммунитетом пользуется только центральное (федеральное) правительство. Проблема иммунитета государственных органов, государственных образований (таких как члены федерации и их центральные органы власти и управления) и государственных (казенных) предприятий решается, как правило, на уровне национального законодательства. Так например ГК Российской Федерации предусматривает гражданскую правоспособность субъектов федерации, органов местного самоуправления и казенных предприятий (по обязательствам последних Российская Федерация несет субсидиарную ответственность). Однако, в российском законодательстве не содержится норм, прямо устанавливающих пределы иммунитета членов федерации и органов местного самоуправления. Существует только ряд норм, устанавливающих общий принцип ответственности Российской Федерации за ущерб причиненный действиями его органов (ст.ст10691071 ГК). Ограничения, налагаемые российским законодательством на порядок отчуждения государственной собственности (в частности, законодательством о приватизации), не позволяют на практике обращать судебные взыскания против государственного имущества, и позволяют только полагаться на общую норму ГК о возмещении ущерба государством (ст.115 и ст.306) Законодательство Великобритании и США содержит прямую норму, лишающую органы местного самоуправления и штаты (в США) иммунитета. Европейская Конвенция о Государственном Иммунитете (о которой более подробно см. далее) не предусматривает распространения прав иммунитета на субъекты федерации члена Конвенции, однако государствочлен может путем односторонней декларации объявить, что какаялибо из его составных частей разделяет права иммунитета государствачлена (Ст.28).
Государственные (казенные) предприятия, как показывает судебная и арбитражная практика, не пользуются иммунитетом до тех пор, пока они не осуществляют функции государственного управления или административные действия от лица государства. Великобритания и США пошли по пути законодательного ограничения иммунитета госпредприятий. Так, Ст.14(1) Закона «О Государственном Иммунитете Великобритании» устанавливает, что иммунитетом не пользуются образования, которые “отличны от органов государственного управления и правительства Государства и имеют правоспособность подавать иски или выступать ответчиком в суде”. Таким образом, при рассмотрении дела, суд должен определить, является ли потенциальный ответчик образованием, отличным от государства, и имеет ли он отдельную правосубъектность. Образования, попадающие под определение Ст.14(1), могут пользоваться иммунитетом, если: “иск относится к их деятельности в качестве суверенной власти; или если Государство ... в подобной ситуации было бы иммунитетно”. Аналогичные положения содержатся в Законе «Об Иммунитете Иностранных Суверенов США» 1976 года, основной целью которого было исключить вмешательство Государственного департамента США в судебные дела с участием иностранных государств и “деиммунизировать” “коммерческую деятельность в Соединенных Штатах”. Закон применяется к коммерческим государственным предприятиям, но не к самому государству и никак не влияет на полномочия Президента США по разрешению крупных внешнеполитических споров, как было продемонстрировано в решении Верховного Суда США по делу Джэймс и Мур против Рейгана, где суд постановил, что: “Президент США имеет исполнительные полномочия приостанавливать рассмотрение исков граждан США против иностранного государства и прекращать их рассмотрение путем введения обязательного арбитража в международном арбитражном органе” . В российском законодательстве, к примеру, этот вопрос напрямую не решен, однако, поскольку Россия является правопреемником всех международных обязательств бывшего СССР (см. Ноту Министерства Иностранных Дел России от 17 января 1992 года), который заключил целый ряд двусторонних соглашений, результатом которых была полная или частичная деиммунизация государственных предприятий СССР по их внешним обязательствам, можно полагать, что российские казенные предприятия не пользуются иммунитетом по крайней мере в тех странах, с которыми у СССР были заключены соответствующие соглашения.
Регулирование иммунитета на международно-правовом уровне
Распространение национальной законодательной практики по ограничению применения иммунитета и необходимость унифицировать правила применения иммунитета на международно-правовом уровне привели к заключению Европейской Конвенции об Иммунитете Государств 1972 года («Европейская Конвенция»), однако первым международноправовым документом, наложившим ограничения на использование иммунитета, была Брюссельская Конвенция «Об Унификации Некоторых Правил Иммунитета Государственных Судов» 1926 года («Брюссельская Конвенция»). Брюссельская Конвенция установила, что к коммерческим, принадлежащим государству, судам применяются такие же правила, как и к частным коммерческим судам (Ст.1), однако сохранила государственный иммунитет в отношении “военных судов, государственных яхт, патрульных судов, госпитальных судов, вспомогательных судов, снабженческих судов и других судов, принадлежащих или эксплуатируемых Государством и используемых Государством исключительно, когда встает необходимость Правительству осуществлять свои функции и для некоммерческой деятельности”. Брюссельская Конвенция имела большое значение для утверждения концепции нераспространения иммунитета на внешнюю коммерческую деятельность государств. Первоначально Брюссельская Конвенция была ратифицирована небольшим количеством государств (9) и вступила в действие 8 января 1937 года. На настоящее время Конвенцию ратифицировали или присоединились к ней еще 12 государств. Ни СССР, ни Украина не принимали участия в ее разработке и не присоединились к ней. Положения Брюссельской Конвенции отражали необходимость нераспространения государственного иммунитета на быстро развивавшуюся в первой половине ХХ века коммерческую деятельность государств в сфере торгового мореплавания. Значительное сокращение участия государств в торговом мореплавании к концу 50ых годов практически свели на нет сферу применения и значение этой Конвенции.
Первым по настоящему детальным международноправовым актом, положившим начало утверждению нераспространения принципа иммунитета в международном праве на коммерческую деятельность государств, является Европейская Конвенция. На момент подготовки данной статьи, по крайней мере, 8 государств (Австрия, Бельгия, Кипр, Голландия, Швейцария, Германия, Люксембург и Соединенное Королевство) ратифицировали Европейскую Конвенцию и насколько нам известно, проекты инструментов ратификации находятся на рассмотрении в Законодательных органах еще по крайней мере 3 государств (Франции, Дании и Швеции).
Основной целью Европейской Конвенции является (i) устранить полностью или частично возможность использования иммунитета государствамиучастниками для защиты от исков, предмет которых удовлетворяет требованиям Конвенции; (ii) установить принципы взаимного признания и исполнения судебных решений, вынесенных против государствачлена Европейской Конвенции судами иного государствачлена; и (iii) способствовать гармонизации правовых систем государствчленов. Европейская Конвенция, однако, не вводит принципа автоматического исполнения судебных решений против государств-членов в других государствахучастниках Конвенции (ст.20).
Европейская Конвенция предусматривает, что государствачлены не пользуются иммунитетом от судебного разбирательства в следующих случаях:
(a) если государство прямо согласилось на рассмотрение определенной категории споров судами другого Государстваучастника или если оно, хотя и не согласилось на это прямо, в ответ на предъявление иска само предъявило встречный иск (Ст.1 и Ст.2);
(b) если государство предприняло какиелибо действия в ходе судебного разбирательства, касающиеся предмета судебного разбирательства, а не просто процедурных вопросов (так, например, возражение посольства или Министерства Иностранных дел против факта возбуждения судебного разбирательства против представляемого государства в стране пребывания не будет считаться отказом от иммунитета, однако, выражение мнения по поводу фактов дела (даже если оно сделано в том же инструменте Министерства Иностранных Дел) приведет к потере права на иммунитет) (Ст3);
(c) если судебное разбирательство касается деятельности государства, которую в силу договора (как коммерческого так и трудового) оно осуществляет в стране подачи иска (Ст.4 и Ст.5);
(d) если Государствоучастник участвует с одним или более частным лицом в любом юридическом лице, зарегистрированным или имеющим основное место деятельности в государстве разбирательства спора, а спор касается отношений, возникших из такого участия между Государством и другими участниками (участником) (Ст.6);
(e) если Государство имеет на территории государства, где происходит судебное разбирательство, представительство, действующее как частное лицо в сфере промышленности, коммерции или финансов и иск (или судебное разбирательство) относится к деятельности такого представительства (Ст.7);
(f) если спор относится к интеллектуальной собственности или к недвижимому имуществу, находящемуся на территории государства, где происходит судебное разбирательство (Ст.8, Ст.9 и Ст.10);
(g) если предметом спора является причинение вреда личности или движимому имуществу (Ст.11); и
(h) если Государствоучастник в письменной форме согласилось на рассмотрение спора в международном арбитраже.
Критерии предмета спора, исключающие возможность использования иммунитета как средства защиты, установленные Конвенцией, относятся почти исключительно (кроме (a), (h) и в некоторых случаях (g)) к деяниям jure gestionis. Более того, Ст. 27(3) Конвенции прямо исключает применение Конвенции к суверенным деяниям государств участников (acta jure imprerii). Таким образом, Конвенция следует критериям, установленным в письме Тэйт и последующей судебной практикой и направлена исключительно на создание правового режима, единого для различных субъектов международной экономической деятельности.
Таким образом, в настоящее время как в международном праве, так и в национальных системах права, сложился достаточно последовательный подход к объему деятельности суверенных образований, защищаемых государственным иммунитетом, заключающийся в выделении достаточно узкой сферы деятельности, при осуществлении которой государства и государственные образования не могут рассчитывать на использование иммунитета в качестве средства успешной защиты от исков и судебных процессов. Эта сфера деятельности в первую очередь включает в себя участие государств на международных рынках капитала и в международной финансовой деятельности, а также участие государств в иной деятельности коммерческого характера наряду с частными лицами и организациями.
Регулирование вопросов государственного иммунитета в законодательстве Украине
На сегодняшний день Украина не является участницей ни Брюссельской Конвенции, ни Европейской Конвенции.
Вопросы государственного иммунитета в Украине урегулированы как в национальном законодательстве, так и в международных договорах.
Так, например, в соответствии с разделом 6 Гарантийного структурного соглашения между Правительством Украины и Экспортно-Импортным Банком США от 10 мая 1995 года, Украина предоставила прямое согласие на рассмотрение судебных споров, которые могут возникнуть в связи с данным соглашением в каком-либо федеральном суде США и подчинению юрисдикции такого суда.
Стоит отметить, что, согласно ст. 32 Закона Украины «О внешнеэкономической деятельности» № 959-XII от 16 апреля 1991 года, Украина (как государство) и все субъекты внешнеэкономической деятельности и иностранные субъекты хозяйствования, несут ответственность за нарушения данного или связанных с ним законов Украины и/или своих обязанностей, которые возникают из договоров (контрактов) только на условиях и в порядке, установленных законами Украины. Кроме того, Украина несет ответственность на общих и равных основаниях с другими субъектами внешнеэкономической деятельности, в случае участия во внешнеэкономической деятельности в качестве субъекта такой деятельности. В то же время, любой субъект внешнеэкономической деятельности или иностранный субъект хозяйствования имеет право подать иск против Украины как государства.
Закон Украины «О международном частном праве» № 2709-IV от 23 июня 2005 года устанавливает правило, согласно которому к частноправовых отношений с иностранным элементом с участием государств и юридических лиц публичного права также применяются правила данного закона без каких-либо исключений.
Также стоит упомянуть, что, согласно ст. 47 Кодекса торгового мореплавания Украины № 176/95-ВР от 23 мая 1995 года, правила относительно ареста судов, установленные Кодексом, также распространяются на государственные суда, которые осуществляют исключительно коммерческую деятельность.
Таким образом, украинское законодательство разделяет действия государства на jure imperii и jure gestionis, а также придерживается концепции функционального (ограниченного) иммунитета.
В связи с этим, интересным является решение Конституционного Суда Украины (решение Конституционного Суда Украины по делу № 1-40/2001 от 6 декабря 2001 года № 17-рп/2001) о признании неконституционной статьи 32 Закона Украины «О соглашениях о разделе продукции» № 1039-XIV от 14 сентября 1999 года, которая предусматривала отказ государства от судебного иммунитета, иммунитета в отношении предварительного обеспечения иска и исполнения судебного решения в соглашениях о разделе продукции с иностранными инвесторами.
Резюмируя вышеперечисленное, законодательство Украины разделяет действия государства на jure imperii и jure gestionis, и предусматривает отказ государства от иммунитета в случаях, установленных законодательством. Однако, на законодательном уровне не закреплены четкие критерии, согласно которым те или иные действия государства могут квалифицироваться как jure gestionis, что существенно затрудняет определение того, на какие правоотношения Украины распространяется/не распространяется государственный иммунитет.
